Чемодан, вокзал, ЮНЕСКО

ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ

В российский прокат выходит «Универсальный язык» канадца Мэттью Рэнкина — кино для любителей всего странного, абсурдного и меланхоличного. Кинокритик Никита Котик разбирает, из чего состоит художественный язык режиссера, и пытается понять, почему в его Виннипеге говорят на фарси.

Две школьницы находят замерзшую во льду купюру в 500 риалов. Усатый гид в розовых меховых наушниках ведет экскурсию по нисколько не примечательным местам города. Флегматичный чиновник увольняется с работы и едет навестить свою мать. На первый взгляд, сюжетные наброски в «Универсальном языке» даже не пытаются собраться в одну картину. Лишь единство места в виде фантазийного Виннипега, где среди снега и угловатой архитектуры живут одни иранцы, намекает на возможность слияния. Как заявляет один из героев: «Все мы связаны — как связаны между собой Ред-Ривер и впадающая в нее Ассинибойн» (на месте впадения одной реки в другую как раз и основан Виннипег).

Носители языка

Карьера Мэттью Рэнкина доказывает, что бросаться из крайности в крайность не страшно. «У меня как у режиссера очень большой кинематографический аппетит. Я успел поработать в документальном, анимационном, экспериментальном, а в последнее время и в игровом кино, и меня не перестает поражать сам киноязык — во всех его проявлениях. Для меня крайне важно не поддаваться инерции “безопасных идей”, а рисковать, создавая тем самым новые образы», — объясняет Рэнкин. И рискует. Его полнометражным дебютом был вычурный псевдобайопик «XX век», который перепридумал историю восхождения к власти канадского премьера Уильяма Лайона Маккензи Кинга. Эстетическая смелость, которая позволила смешать гротескную невозмутимость немых комедий, экспрессионистские декорации и крикливую назидательность пропагандистского кино, почти оправдала себя — фильм стал триумфатором Canadian Screen Awards, но попутно загнал режиссера в долговую яму. Чтобы выйти из персонального экономического кризиса, пришлось поработать на государство — около года Рэнкин снимал рекламные фильмы для национальных парков Канады. Близость к природе и частые съемки на натуре — в противовес декоративной искусственности «ХХ века» — привели режиссера к решению снимать следующий фильм за пределами павильонов.

«Универсальный язык», премьера которого прошла в программе «Двухнедельник режиссеров» в Каннах 2024, — кино гораздо более личное и, возможно поэтому, сдержанное. Все три сюжетные линии либо автобиографичны, либо отсылают к истории семьи Рэнкина, чьи родители умерли во время пандемии. Из личного опыта выросла и фантазия о поглощении Виннипега иранской культурой — в 2001 году Рэнкин на три месяца приехал в Тегеран в поисках хорошей киношколы. С учебой не сложилось, но воспоминания о поездке — вкупе со скорым принятием в киношколу родного Виннипега — сформировали в голове иллюзорную культурную смесь. Универсальный язык кино лишь помог ее воссоздать.

Корни языка

Культурная всеядность Рэнкина чувствуется и по источникам вдохновения. Очевидно, «Универсальный язык» — любовная открытка иранской волне 1990–2000-х годов во главе с Аббасом Киаростами, Мохсеном Махмальбафом и Джафаром Панахи. От иранских классиков взято и стремление возвысить быт до поэтического высказывания, и суфистская неспешность в развитии сюжета. Есть и вполне конкретные визуальные пересечения. Так, акцент на теплой зернистости, преображающей бруталистскую архитектуру, отсылает к фильму Киаростами «Нас унесет ветер», который Рэнкин пересматривал вместе с оператором Изабель Стахченко.

Другая сторона «Универсального языка» — его ненавязчивый абсурдистский тон. Бегающие по снегу индейки, дети, невозмутимо ищущие бензопилу, чтобы вырезать кусок льда со злосчастной купюрой, чемодан, который так долго лежит на лавочке, что успел превратиться в объект Всемирного наследия ЮНЕСКО. Улыбку вызывает предельная серьезность, с которой показаны абсурдные сценки, и это уже канадская традиция. Сам Рэнкин упоминает мэтра национальной киношколы Гая Мэддина, известного страстью к немому кино и черному юмору. Среди менее очевидных вдохновителей — фотограф Джон Паскевич, воспевающий виннипегскую непринужденность.

Третий пласт визуальных референсов тоже связан с Канадой — правда, не с сюрреалистичным Виннипегом, а с меланхоличным Квебеком, откуда приезжает герой-чиновник, сыгранный самим Рэнкином. Из всех сюжетов этот — самый лиричный. Минорное настроение задает и автобусная поездка зимним сиреневым вечером, и фармацевт, отдающий снотворное со словами «Жизнь стоит того, чтобы жить», да и сама цель путешествия — наладить давно утерянный контакт с матерью. «Я люблю называть это [направление в кино] суицидальным квебекским реализмом, — поясняет Рэнкин, — безутешно траурные фильмы, снятые в Квебеке и обычно показывающие крайне одинокого героя, безнадежно марширующего в тотальное небытие (среди таких режиссеров — Симон Лавуа, Матье Дени, Максим Жиру и другие)».

Регион языка

Оммажи и автобиографичность «Универсального языка» элегантно сплетаются в причудливом месте действия — ирано-канадском Виннипеге, где вывески написаны на фарси, а жители расплачиваются риалами. Такой симбиоз — результат коллективно написанного сценария, где Рэнкину помогали соавторы иранского происхождения Ила Фирузабади и Пируз Немати. Они же помогли собрать и преимущественно иранский каст — к примеру, связались с Институтом толковкого словаря Дехходы в Монреале и отправили туда объявление: «Все, кому интересно сняться в кино, приходите к нам». После этого, например, были найдены две актрисы, исполнившие роли школьных подруг.

По состоянию на 2020 год иранская диаспора Виннипега насчитывала от трех до четырех тысяч человек. Это не так много, и фильм сознательно переизобретает факты, рассказывая не о жизни отдельно взятой общины, а о целом новосозданном комьюнити. Главная его особенность — базовая склонность к эмпатии. Сюжет начинается с найденных денег, но потратить их героини хотят не на себя, а чтобы купить очки своему однокласснику — тот без них совсем не видит доску. Наивной отзывчивостью умиляет и экскурсия гида: среди must-visit мест оказывается дом, в котором «жило множество безвестных, но хороших людей». Даже канадская сеть закусочных Tim Hortons преображается здесь в свою более домашнюю версию, где подают чай из самоваров.

Правила языка

Удивительным образом «Универсальный язык» не превращается в насмешку над культурным колоритом. В попытке пересобрать действительность ощущается прежде всего желание установить новую систему правил, которая будет строиться не на подчеркивании различий, а на поиске сходств. Показательно, что фильм выходит на фоне новостей о нарастающих в Канаде антимигрантских настроениях и скором уходе премьер-министра Джастина Трюдо (для которого борьба с исламофобией была одной из основ политической программы). В таких условиях кино Мэттью Рэнкина не уходит в едкую иронию, а, напротив, предпочитает бесконфликтность и межкультурное единство. И в этой простодушной попытке изобрести свой универсальный язык и кроется все очарование. О чемодане на скамейке экскурсовод говорит: «А это монумент абсолютной межчеловеческой солидарности, даже в самых простых и банальных ее проявлениях». Описание, идеально резюмирующее и сам фильм.